Никаких правил. Миллиардеры и их дети об инвестициях в России
Источник:
Дело банка «Восточный» внесло сумятицу в ряды российских инвесторов. Кто-то считает, что в этих условиях надо инвестировать за рубеж, кто-то — что все надо нести в семью. Сходятся предприниматели в одном: в российском бизнесе уже давно наступила эпоха неопределенности. Об этом вчера говорили участники конференции «Частные инвестиции и управление благосостоянием в России» Московской школы управления «Сколково».
Дискуссия началась с обсуждения ареста Майкла Калви, главы крупнейшего иностранного венчурного фонда в России Baring Vostok. Партнер-учредитель школы Рубен Варданян убежден, что в ситуации конфликта неважно, кто прав или не прав. Самая главная проблема — отсутствие правил игры, говорит бизнесмен. «В российском обществе существуют разные правила и системы. Даже в криминальной среде есть свои правила. Вопрос: должны ли быть правила и формальными ли они должны быть в обществе, которое трансформируется. Очень большой вызов для всех нас, потому что вдолгую ты инвестируешь в надежде на то, что действующие правила сохранятся», — рассуждает герой списка Forbes.
О криминальной среде говорил и председатель совета директоров Absolut Group Александр Светаков: «Мы многие прошли через 1990-е и на своей шкуре имели удовольствие пообщаться с этой (криминальной. — Forbes) средой. Они говорят о том, что у них есть эти правила, но на самом деле все эти правила направлены на то, что отвечает их интересам». По словам Светакова, пройдя через 1990-е, он надеялся, что в обществе и бизнесе появятся правила, которые будут действовать не для узкой группы лиц. Ощущение, что такие правила возникли — и стало быть, оказались возможны инвестиции в долгосрочные проекты, — у бизнесмена появились в 2000-е года. В последнее время пришло разочарование. «Опыт последних лет показал, что государство может навязывать определенные законы и правила, а потом отказываться от них», — сожалеет миллиардер.
Что делать в этих условиях? Универсальный совет дала Ксения Франк, дочь Геннадия Тимченко и председатель наблюдательного совета Благотворительного фонда Геннадия и Елены Тимченко. «Если нет правил или правила не понятны, или не видны, остаются только ценности, — убеждена одна из богатейших женщин России. — Когда ты не понимаешь, куда инвестировать капитал, ты осознаешь, что, наверное, самое ценное, что у тебя может быть, — это ты, твоя семья, твои друзья и вещи, которые не меняются в зависимости от внешнего мира. Поэтому все, что ты можешь, — инвестировать в твое самое ближайшее окружение». По мнению Франк, возможность концентрировать ресурсы на тех, кто ближе всего к тебе, и на тебе самом, «не такая плохая стратегия».
Куда вкладываются российские инвесторы, которым мало сохранения капитала в кругу самых близких людей? Об этом рассказал Александр Фролов, основатель фонда Target Global и сын миллиардера Александра Фролова. Он предпочитает инвестировать в зарубежные активы и старается следовать примеру княжеской семьи Лихтенштейна, владеющей банком LGT и крупными земельными активами. Однажды Фролов попросил представителей монаршего дома оценить их инвестиции в недвижимость. Те посетовали, что дела обстоят довольно плохо: в 1400 году две трети земель у них отобрали Габсбурги. После этого удалось немного восстановиться, но в XX веке часть земель снова отняли — сначала СССР, затем нацисты. «Поэтому у нас простое правило: диверсификация по странам. Никаких других правил в перспективе мы не видим», — процитировал представителей княжеской семьи Александр Фролов.
Не обошлось и без рассуждений о смене технологической парадигмы, из-за которой не работают бизнес-модели прошлого. Показательный пример привел Рубен Варданян: «WhatsApp, который существовал полтора года и где работало 45 человек, оценили в $23 млрд. Более того, он дал еще рост стоимости. Все это требует очень серьезного переосмысления».
Но в условиях любой неопределенности у российских инвесторов есть глобальное преимущество, считает Ксения Франк. Они попросту привыкли жить в условиях неопределенности. А вот для американского гражданина резкие изменения вносят больше диссонанса или тревожности. «Мне кажется, у нас единственная определенность — это то, что у нас постоянно нет определенности», — заключила Ксения Франк.